Трудные дети (СИ) - Страница 16

На диване, в самом дальнем углу сидел ребенок. Лет десяти-двенадцати на вид, сказать сложно. Я его не сразу даже заметила. Мальчик сидел тихо, не шевелясь, застыв памятником самому себе, и только немигающе смотрел на меня. Абсолютно черными глазами. Возможно, он и выглядел маленьким, но взгляд был какой-то страшный, пробирающий до костей и заставляющий холодеть кровь. Так не смотрят дети десяти лет. Так не смотрят вообще люди.

Я застыла в нелепой позе, боясь шевельнуться. Сама не знаю, почему, но боялась. И не сказать, чтобы от ребенка исходила ненависть, мальчик казался наоборот, замороженно-равнодушным. Но, возможно, именно это и пугало. Даже на руках у меня приподнялись тонкие волоски.

Я могла бы что-нибудь сказать, но слов не находилось. Что говорить? Как? Кому? Откуда этот ребенок? Эти вопросы пролетали в моей голове с бешеной скоростью, а глаза жадно ощупывали болезненно-худое тело ребенка. Мальчишка был одет в одежду Марата, в свитер, который я когда-то ему подарила. Тяжелый свитер крупной вязки закрывал ребенка до колен, дальше висели черные спортивные штаны. Из-под закатанных рукавов выглядывали тонкие запястье, какие-то слишком костлявые. Мальчик сам весь был угловатый, резкий, сплошные острые углы. Острый нос, остренький подбородок, скулы, обтянутые кожей, и только огромные черные глаза, как два омута, выделяющиеся на бескровном лице.

В комнату вошел Марат, и мне стало даже как-то дышать легче. Он почувствовал, - как всегда - понял, что мне нужна поддержка, и встал позади меня, обхватывая за талию и заставляя облокачиваться на него. Я с радостью подчинилась.

- Это Саша, - представил ребенка Марат, успокаивающе поглаживая меня по слегка дрожащему животу. - Саша, это Оксана.

Ребенок промолчал, только сейчас в его черных, матовых глазах блеснула искра интереса и, возможно, насмешки. Но он все равно молча сидел и поедал меня глазами.

Я почувствовала, как позади меня напрягся Марат. Не знаю, что он сделал, но ребенок злобно сузил глаза, рот скривился в недоброй усмешке, раскалывая лицо на две части, и неохотно выдавил:

- Понятно.

- Ксюша моя девушка, - со значением продолжил Марат. - И к ней надо относиться так же, как и ко мне. Это ясно?

- Да.

Его разговор с мальчиком напоминал какие-то команды. Такие же, какие дают диким животным, когда дрессируют. У меня было чувство, что если ребенка не сдерживать, он вполне может кинуться. Зачем Марат его привел сюда?

- Я буду на кухне. А ты пока сидишь здесь. Поняла?

Это девочка?! Я с суеверным ужасом скользнула взглядом по ней еще раз. По темному ежику волос, по скулам, стараясь избегать глаз. Бог мой. Что она здесь делает? Откуда она взялась?

- Поняла. Не ссы.

Марат за моей спиной явственно скрипнул зубами, но промолчал. Обхватил меня за плечи и почти донес на кухню, плотно прикрыв за нами дверь. Только здесь я смогла расслабленно выдохнуть.

- Господи, кто это?! - взвилась я, непонятно от чего дрожа.

Парень устало потер лицо, прикрывая глаза ладонью.

- Это Саша.

- Саша? Ты где ее взял? Ты ее вообще видел?

- И не раз, - невесело усмехнулся Марат. - Она здесь не один месяц уже.

Что еще случилось за те полгода, пока меня не было? Я села, вцепившись двумя руками в табуретку, и приготовилась слушать.

Я слушала и не могла представить то, о чем спокойно рассказывал Марат. Он делал чай и спокойно рассказывал, как эта девочка своровала у него вещи, как он ее поймал и притащил домой. Зачем? Хотя после этого мысленного вопроса передо мной как видение вставала эта девочка. Саша. И я смутно понимала, что Марат не мог ее оставить там, бессознательную и вот такую...прозрачную.

- Не отдавай ее в милицию, - попросила я.

Марат дико вылупился.

- И не собирался. Я ей пообещал, что в милицию не сдам.

- А детдом? Она из детдома?

- Вообще не из Москвы, как я понял, - передо мной поставили чашку с чаем и блюдце с печеньем. - А если и была в детдоме, то очень давно и мне ничего не рассказала.

- А как ее зовут? Что-нибудь еще известно? - не унималась я.

Этот ребенок дикий. И хотя у меня сердце кровью обливается, стоит вспомнить матовые черные глаза, лишенные эмоций, в первую очередь нужно думать о Марате. Эта девочка...неизвестно, как она росла, где, с кем. Она может быть больной, бешеной, наркоманкой...Я не знаю. Я не сталкивалась с такими детьми. Но кто может гарантировать, что она не причинит вред Марату?

- Ее зовут Саша. И как она сказала, ей четырнадцать.

- А остальное?..

- Ничего, - отрицательно качнул головой парень. - Только это.

Не густо, прямо скажем. Но эта Саша не выглядит на четырнадцать.

- Что ты с ней будешь делать?

Он помрачнел и насупился.

- О чем ты? Я не могу ее на улицу вышвырнуть. Ты же видела.

- А если ее в детдом определить? У нас же есть в Москве детдомы. Хорошие. Пойми, Марат, - я удержала его руку в своей, - я за тебя боюсь. А что если она на тебя кинется? Нападет?

- Не нападет.

- Откуда ты знаешь?

- Я с ней живу четыре месяца. И как видишь, пока жив.

Он смеется, а это все серьезно. И даже очень. Это ребенок. Дикий, нелюдимый. Несчастный. В конце концов, она человек, а не зверь.

- Она все время дома сидит?

- Да.

- А твоя учеба?

- Она сидит дома одна.

- И не убегает? - мне не верилось, что она по доброй воле остается здесь. И терпеливо дожидается Марата, к тому же. Парень кивнул. - Не знаю. Я все равно боюсь.